В палате одной из киевских больниц все тумбочки заставлены цветами.
На кровати, опершись спиной на высокие подушки, сидит молодая женщина и встречает любого входящего необычной улыбкой: от верхней до нижней десны рот сковывают плотные нити. Так выглядят специальные шины, наложенные на сломанные челюсти.
Любой смех, улыбка и даже короткий разговор даются ей через боль, которую она всеми силами старается не показывать.
Это Анастасия Луговая, журналистка "Интера", которая в ночь с 30 на 31 июля подверглась нападению в поезде "Мариуполь – Киев". Трижды судимый уроженец Запорожья Виталий Рудзько избил Анастасию и попытался изнасиловать на глазах у сына. "Страна" ранее уже подробно писала об этой жуткой истории. Анастасия получила множество травм – переломы верхней и нижней челюстей, носа, сотрясение мозга – и провела в больнице три недели. Сегодня ее наконец выписывают.
– Как ваше самочувствие?
– Лучше. На днях вот прошла психиатрическую экспертизу. В настоящей тюрьме для психбольных.
– А зачем это было нужно?
– По процедуре, психиатрическую экспертизу должны проходить и жертва, и подозреваемый. Кстати, экспертиза подтвердила, что тот, кто на меня напал, психически здоров. Это хорошая новость – он не сможет "откосить" от наказания. И такую же экспертизу провели и мне.
– Как это выглядело?
– Меня прямо из больницы вместе с адвокатом отвезли в эту тюрьму, где в отдельном корпусе содержатся заключенные с психическими нарушениями. Я себя пыталась убедить, что это обычное здание, но мозг сам меня начинал накручивать.
– В каком смысле – накручивать?
– Ну, что сейчас мне начнут показывать какие-то картинки с тестами, как в фильмах – что вы видите на этом пятне? Что-то мне уколят, подключат датчики к голове и будут проверять, нормальный ли у меня мозг. Но все прошло хорошо. И быстро. Минут 15 это заняло.
– Что у вас спрашивали?
– Ничего особенного. Меня привели в кабинет, там было шестеро специалистов – психиатров, психологов. Я, кажется, пересказала им всю свою биографию – кто чем в семье болел, люблю ли я алкоголь. Я пью, как все, – по праздникам, на дни рождения. Но один вопрос мне запомнился – изменилось ли мое настроение после нападения? Я такая – ну, наверное, изменилось… Максимально странный вопрос. Но я понимаю, что это их работа. Еще уточнили, точно ли не было изнасилования – я повторила, что нет, была попытка. Мне сказали, что я очень правильно поступила в этой ситуации, что я молодец.
– Сегодня вы уже отправитесь домой?
– Да! На следующей неделе, во вторник, будут снимать шины с челюсти (Анастасия открывает рот, насколько это возможно, демонстрируя те самые шины). Я уже не могу дождаться.
– Тяжело с ними?
– Я могу есть пока только через трубочку и только жидкую пищу – супы-пюре, соки, воду. Сегодня мороженку пила через трубочку, когда оно растаяло. Я уже себе намечтала, как буду обжираться, когда мне снимут шины. Я так хочу шашлык! Просто мечтаю о стейке. И это при том, что я последние пять лет вообще не ела мяса. Но на третий день в больнице мне очень захотелось мяса. А меня огорчили: еще недели три после снятия шин будет плохо открываться рот и твердое нельзя есть.
– Какие прогнозы и рекомендации дают врачи?
– После выписки будет долгая реабилитация. Она затянется на несколько лет. Невролог сказал, что первое время нужно будет ложиться в больницу на лечение раз в полгода, а раз в месяц – МРТ. У меня сотрясение мозга, и за этим нужно следить, так как последствия могут проявиться потом. После того как снимут шины с челюсти, нужно будет еще лечить зубы – шины крепятся к деснам, они окисляются, и зубы портятся. Нос был искривлен, мне его осмотрели и вправили только на третий день. Синяки под глазами у меня до сих пор из-за сломанного носа.
Так выглядят шины на сломанной челюсти Анастасии Луговой. При нападении она получила множество травм. Фото: соцсети Анастасии
– Как вы держитесь в моральном плане?
– Знаете, осознание того, что вообще со мной произошло, начало ко мне приходить только спустя несколько дней. И самое трудное то, что я до сих пор даже не смогла выплакаться.
– Почему?
– Из-за шин во рту. Вы, наверное, меня поймете – каждому человеку, особенно женщине, после такого стресса нужно выговориться и выплакаться, выплеснуть эмоции. Нужно это "сбросить", это наша природа. А я до сих пор этого не сделала. Потому что я понимаю, что будет очень больно плакать физически – я толком не могу открыть рот. Больно даже зевать.Периодически я вспоминаю ту ночь в поезде, и чувствую, как на меня накатывает волна слез, но мне приходится силой воли ее давить в себе. Я сдерживаюсь. Но очень хочется наконец-то эту ситуацию отпустить. Я обязательно пойду к психологу, после того как снимут швы, и там уже наплачусь. В последние несколько дней особенно тяжело – та ночь меня как будто "догоняет".
– Вам удается нормально спать?
– Я спать не могу. Постоянно в голове прокручиваю планы побега из того поезда. Преследует чувство незащищенности. Это страшно. И когда я читаю комментарии некоторых мужчин у себя под постами в "Фейсбуке" и "Инстаграме", где они пишут "любая обязана отдаться мужику, если он захотел", – меня это потребительское отношение к женщинам просто убивает. Я никогда не была ярой феминисткой, но после нападения углубилась в эту тему и осознала, что права женщин постоянно ущемлялись.
– Каким образом?
– Женщины добились права голосовать на выборах буквально 100 лет назад – это не так давно. В любой относительно старой книге написано, что женщина должна ублажать мужа, если у нее плохое настроение, она не должна этого показывать. Женщины воспринимались как рабы. И у многих, наверное, это представление о женщинах осталось до сих пор как память предыдущих поколений. Я не знаю, что заставляет мужчин так относиться к женщинам – воспитание или какие-то детские травмы.
– Что еще вам пишут мужчины, помимо сексистских оскорблений?
– Я даже скриншоты делаю. Один мужчина в комментариях под моим постом рассказал, что ему отказали 70 девушек, что они твари и им нужны только деньги. Поэтому он втерся в доверие к одной из девушек, споил ее и изнасиловал. Он прямо так и написал в комментарии.
– Ужас. А что пишут женщины?
– Есть сообщения в духе "сама виновата", "спровоцировала". Особенно в первые дни после нападения таких было очень много. Ладно, мужчины так комментируют, но женщины… Как можно не понимать: на насильников не влияет одежда, в которую были одеты жертвы. Поэтому говорить, что кто-то кого-то спровоцировал… У нас мода сейчас носить топики с голыми пупками и обтягивающими шортиками. Так что, теперь каждого можно насиловать? Это бред. Мое тело – мое дело.
– А, кстати, во что вы были одеты в поезде?
– К слову, я вообще не должна была в тот день ехать в Киев на поезде. Но меня срочно вызвали на работу, и мы решили ехать ночным. Было очень жарко, на мне были шорты. Но, собираясь на вокзал, я решила поверх надеть длинный сарафан в пол – еще подумала: мало ли, не буду провоцировать никого. Даже одна эта мысль несправедлива. Почему мужчины, которые снимают футболку из-за жары и ходят с голым торсом – это нормально, а женщина в коротких шортах – нет, слишком откровенно? В здоровом обществе у женщины не должно возникать мыслей, что она провоцирует кого-то короткими шортами. А потом еще в мозгу включается это советское представление "не выноси сор из избы", "бьет – значит, любит" – поэтому и многие случаи домашнего насилия замалчиваются.
– Почему вы заговорили о домашнем насилии?
– Объясню. Когда на меня напали в поезде, я спряталась в купе проводницы. А она хотела меня выпроводить, потому что тот мужик ходил по вагону и кричал, что я – его жена. "Ну он же ваш муж, идите к нему и все с ним сами порешайте". А он за то время, пока я пряталась, уже перенес свои вещи в мое купе, изучил всю информацию обо мне из моего паспорта и делал вид, что мы – семья. Мне пришлось еще и доказывать, что он не мой муж, что мы вообще не знакомы. Хорошо, что у меня в телефоне были совместные фото с моим настоящим мужем и сыном. Но даже бы если это был мой муж, он не имеет права меня бить.
– То есть, если бы вы не смогли доказать, что человек, который на вас напал, не ваш муж, она бы вас отправила к нему?
– Я в этом уверена. Она пыталась любой ценой меня "скинуть", снять с себя ответственность.
– Как вы объясняете себе реакцию проводницы и других пассажиров, которые не пришли вам на помощь?
– Сколько уже таких ситуаций было у нас в стране, когда люди заступались за кого-то, а потом их же и сажали за это. "Моя хата з краю " – так и живем.
Сегодня, 21 августа, Анастасию Луговую наконец выписывают. Фото: Страна
– Вам предлагали деньги за молчание об этой истории?
– Да. Вначале проводница сказала мне, что нападавший предлагает мне деньги, чтобы я не вызывала полицию.
– Сколько он предлагал?
– Сумму мне не озвучили. Он просто пытался договориться. Я сказала нет.
– А проводница или начальник поезда "договориться" с вами пытались?
– Да. Когда я убедила их, что нападавший не мой муж, они долгое время сомневались, вызывать ли полицию. Я настояла, чтобы наряд полиции вызвали на станцию в Киев. А начальник поезда и проводница пытались меня отговорить.
– Почему?
– Они говорили, мол, это ЧП, он безбилетник, что с нами будет? Переживали за свои должности. "Пожалуйста-пожалуйста, войдите в наше положение, у нас дети". Я говорю – а как бы вы поступили на моем месте? Он сейчас сюда ворвется и убьет меня. "Мы вам даем гарантию – он вас не тронет". Ну откуда вы знаете? Они прям сильно на меня насели. В итоге начальник поезда и проводница предложили мне 30 тысяч гривен – все, что у них было.
– Вы отказались?
– Да. Я сейчас понимаю, что это мое слово против их слов. Надо было записать наш разговор на диктофон, у меня был телефон в руках. Но я тогда не сообразила. От денег отказалась. Сказала, если вы вызовете мне полицию, никто вас не выгонит с работы, я не буду иметь к вам претензий – наоборот, вы поступите правильно. Начальник поезда бегал туда-сюда вплоть до прибытия в Киев – думал, вызывать полицию или нет. В итоге, когда мы прибыли на станцию, здесь нас ждал только один наряд полиции – тот, который вызвал мой муж.
– Выходит, начальник поезда полицию так и не вызвал?
– Да. Я все думаю: а если бы у меня в Киеве никого не было и я приехала бы в полной уверенности, что начальник поезда вызвал полицию – что было бы? Этот мужик, который на меня напал, просто спокойно сошел бы? Его бы никто не задержал? Или он начал бы меня преследовать? Сейчас в "Укрзализныце" говорят, что они звонили в полицию. Но в ходе судебного процесса мы докажем, что не звонили. И то, что нападавший ехал "зайцем".
– Кто его пустил в поезд?
– По его показаниям, он зашел в поезд в Запорожье с какой-то девушкой. Они пили в купе. Я еще обратила внимание, когда вошла к нему, что застелены были две нижние полки. Значит, там был кто-то еще.
– Куда делась его спутница?
– Неизвестно.
– А проводница вашего вагона была в курсе того, что у нее едет "заяц"?
– Видимо, да. Кстати, проводница спала не в своем купе, а через одно купе от меня: мы с Захаром были в 5-м купе, а проводница – в 3-м. Значит, в вагоне были еще "зайцы".
– Почему вы так решили?
– Когда проводники берут "зайца", они садят его в свое купе. Когда я убежала от нападавшего, я пробегала мимо 3-го купе и там заметила проводницу – узнала по форме. Я ее бужу, а она смотрит на меня тупым взглядом и не знает, что делать. Этот мужик уже бежит за нами. Я поняла, что тут дела не будет, и побежала в следующий вагон. Я ехала в третьем, побежала в четвертый. Много дверей купе было открытых. По торчащим в коридор носкам я поняла, что там спят мужчины, я кричала: "Помогите, пожалуйста, меня побили!"
– И как они реагировали?
– Да никак. Хмыкали и переворачивались на другой бок, дальше спать. Добежала до купе проводницы другого вагона – а она меня не пускает, пытается вытолкать. У меня уже лицо распухло от ударов – может, она подумала, что я какая-то алкоголичка, не знаю. Я ее прям толкнула, вошла с сыном и закрыла дверь. Говорю – нет, все, мы будем здесь. И слышу, тот мужик бежит по коридору и кричит: "Где моя жена?!" Я говорю проводнице – молчите. Не выходите, чтобы он меня не заметил. Он пробежал мимо. Я ей все объяснила, она пошла к начальнику поезда. Я так испугалась, что запихнула Захара (сын Анастасии. – Ред.) на третью полку в купе проводницы – туда, где одеяла лежат. Сказала ему лежать тихо, не высовываться, и обложила его одеялами.
– Вы раньше видели человека, который на вас напал?
– Нет.
– А до момента нападения вы с ним где-нибудь пересекались?
– Нет. Разве что, когда мы перед сном с Захаром шли из туалета, он мог нас заметить – мы проходили мимо его купе, 7-го. Но я не обратила на него внимания.
– Как думаете, почему он выбрал вас?
– Не знаю. Может, это карма. Что-то было в прошлой жизни...
Анастасия Луговая, на которую напали в поезде "Мариуполь – Киев", провела в больнице три недели. Фото: Страна
– Давайте восстановим хронологию событий той ночи на 31-е июля. С чего все началось?
– Мы с Захаром легли спать. Вдруг я услышала, что открылась дверь купе – подумала, что это кто-то из пассажиров зашел на станции, так как две полки были еще свободные. Я только открыла глаза и увидела мужской силуэт из-за света в коридоре. Не могла понять сначала, что происходит. Мужчина сказал, что ищет постельное белье. Захар проснулся, я ему сказала: «Тихо, солнышко, засыпай». Потом он ушел, и мы снова уснули. А чуть позже я проснулась от ударов.
– То есть тот мужчина, который перед этим заходил в ваше купе якобы за постельным бельем, тот же, кто потом на вас напал?
– Да. Когда он ушел, я подумала, что стоит закрыть дверь. Но защелку никак не могла найти в темноте – надо было включить свет, но Захара не хотела будить. У меня уже тогда появилось какое-то предчувствие, но я не думала, что может произойти такое… Мы же всегда, когда читаем о нападениях или каких-то жутких преступлениях, думаем, что нас-то это не коснется. К тому же мы с сыном не первый раз ездили в поезде, там жарко и душно, поэтому дверь никто не закрывает. Теперь нельзя быть такими беспечными. Люди не такие хорошие, как я думала.
– Он ничего не говорил, сразу начал бить вас?
– Да. Мы не могли выйти из купе – он закрыл защелку на двери и мне было до нее не дотянуться. Он нас заблокировал. Он все идеально спланировал, но не учел, что со мной в купе есть ребенок. И не ожидал, что я пойду с ним на прямой контакт.
– Как вы с ним говорили?
– Я сказала, пусть делает со мной все что хочет, только пусть не трогает ребенка. Потому что если бы я его просила не бить меня, это бы его только раззадорило и спровоцировало. Чисто психологический момент. Я сразу на все согласилась. Я не говорила, что я журналист – так мне бы, наверное, сразу был кирдык. Наплела ему, что у нас в Киеве никого нет и что никто ни о чем не узнает. Единственное, о чем я его просила – выйти из купе, чтобы сын этого не видел. Этот мужчина был в одних трусах. В процессе он снял трусы – я заметила, что у него эрекция. Причем эрекция появилась оттого, что он меня бил. Он начал целовать мне ноги, прямо при ребенке. Я его умоляла выйти, чтобы мой сын этого не видел. Пока мы шли в его купе, он взял мою простыню, чтобы прикрыться. Потом уже я поняла, что он безбилетчик, и если бы он меня убил, то, в принципе, заметили бы это только утром по приезде в Киев. И то не факт, что меня нашли бы. Он мог меня и в окно выбросить. А его самого бы уж точно никто не нашел.
– А что было, когда вы зашли уже в его купе? Он снова начал вас избивать?
– Нет, он снял с себя простыню и взял нож, чтобы отрезать дыню. Даже предложил мне кусочек.
– Как вежливо с его стороны.
– Да, теперь он уже был со мной ласков. Он начал меня гладить по разбухающему от ударов лицу со словами «ой, что же я наделал»... Я терпела. Кстати, эрекции у него уже не было – видимо, он возбуждался только тогда, когда меня бил. По отсутствию эрекции я поняла, что сейчас он опять начнет меня бить, и я уже не выйду... И тут Захар начал кричать и звать меня.
– И что вы сделали?
– Насильник сказал, что мы сначала закончим, а потом я выйду. Я сказала, что сын сейчас разбудит весь поезд и он не успеет сделать со мной то, что хочет. Я предложила, что я выйду успокоить ребенка и вернусь. Он дал добро, но постоянно мне повторял "будь умничкой, будь умничкой"... Вот это его "будь умничкой" до сих пор крутится в голове… И добавлял: "Иначе я тебя найду и сделаю хуже". Поэтому сейчас, когда ко мне кто-то прикасается… Даже когда папа пришел ко мне в больницу и поцеловал, я не могу просто…
– Что было после того, как вы вышли из купе насильника?
– Я взяла Захара за руку и мы побежали босиком по вагону.
– Выходит, ребенок вас спас.
– Да. Он герой.
– Вы с ним говорили об этой ситуации?
– Сразу, когда мы втроем с мужем сидели в отделении полиции. Он очень по-мужски себя вел: хотел знать, кто этот дядя и как его зовут. Спрашивал: имя, фамилия, год рождения, род... Мой муж сказал: "Скотина". Захар кивнул. Он понял, что это был не человек – человек такое сделать не может... Потом Захар начал плакать и просить у меня прощения: «Мамочка, прости, что я тебя не спас... Если бы я проснулся раньше!». Я ему сказала, что, наоборот, он меня спас. Если бы он тогда не закричал и не позвал меня, у меня не появилось бы предлога выйти и сбежать. А потом Захар начал меня бояться.
– В каком смысле?
– У меня почти сразу начало сильно опухать лицо. Спустя два часа в отделении полиции я была уже очень опухшей. Захар посмотрел на меня и сказал: «Мамочка, я тебя боюсь, ты очень страшная». Он неделю меня боялся вообще.
- Как он переживает то, что видел и слышал в поезде?
– Он сейчас ходит к психологу. У него стоят "блоки" на это событие, он забывает подробности. Это и хорошо, что детская память так блокирует травмирующие события, но эти воспоминания могут вернуться. Его в первый же день заставили давать показания как свидетеля. Он без меня давал эти показания. Проводили видеоэкспертизу, следственный эксперимент, он все показал. Потом мне сказали, что его показания не будут учитываться в суде, так как он малолетний. Ему шесть лет. Зачем тогда было мучить ребенка?!
– Из полицейского участка вам вызвали скорую?
– Нет, мы после дачи показаний, уже вечером, поехали в больницу сами. Это был такой длительный процесс. Я еще сидя в полицейском участке, параллельно писала на работу, что со мной произошло, и обзванивала героев программы…
– Сколько времени это заняло?
– В отделении полиции мы были до 14:00, там же я прошла судмедэкспертизу. Меня осмотрели и написали, что у меня "побои легкой степени и ушиб мягких тканей". А я же вижу в зеркале, что у меня нос искривлен и кусок зуба выбит. А они мне: "Ничего, зуб нарастите". Это было смешно. Потом в 16:00 мы сами поехали в больницу, мне сделали МРТ. 40 минут ждали результат. МРТ показало, что у меня перелом нижней челюсти (перелом верхней увидели только через неделю). Тогда мы решили, что нужно ехать в больницу. В 21:00 мне сделали операцию. То есть ночью тот мужик меня побил, и только в 21:00 мне оказали медицинскую помощь. Это усугубило ситуацию, восстановление идет медленнее. Я все это время провела без обезболивающих, в таком состоянии... шока. На сумасшедшем адреналине. Придется еще потом доказывать, что у меня далеко не легкие телесные повреждения, чтобы уголовное дело правильно квалифицировали по статье. Будем это делать уже после выписки со всеми документами, снимками из больницы. Придется повторно проходить судмедэкспертизу.
Анастасия Луговая, которую избили в поезде, до и после нападения. Фото: соцсети
– Руководство «Укразализныци» ведет с вами какой-то диалог?
– Нет, вообще.
– Вы будете подавать на них иск?
– Планируем, да. К тому же уже есть петиция по возвращению полиции в поезда.
– Как вам эта идея?
– Это моя знакомая создала петицию как раз из-за того, что на меня напали. Я – однозначно за. Я бы еще запретила продажу алкогольных напитков в поездах. Ввела штрафы за пьянство. И обязательные курсы самообороны для проводников – в моем случае они "потерялись" и вообще не знали, что делать. Должны быть камеры видеонаблюдения в каждом вагоне, кнопка вызова экстренной помощи должна быть в каждом купе – на случай, если человеку даже просто стало плохо.
– А что вы думаете о разделении вагонов на мужские и женские?
– Неплохая идея, но ее сложно будет внедрить в нашу систему. Что точно нужно – так это контроль за т. н. "зайцами". Почему у нас в трамваях за неоплаченных восемь гривен проезда кондукторы выписывают штраф прямо на месте, а на железной дороге никто за этим не следит? Тем более, что конкурентов у "Укрзализныци" нет, она монополист, и билеты там отнюдь не дешевые. Мы с сыном заплатили по 600 грн за место. За такие деньги хочется путешествовать безопасно. И не только мне. После того как я рассказала публично о нападении, многие начали писать свои истории.
– Например?
– Множество рассказов от девушек, которые оказались в одном купе с тремя мужчинами, и ночью просыпались от того, что их кто-то трогает. Моя подруга призналась, что два месяца назад на нее напал ее коллега, примерный семьянин. Избил, хотел изнасиловать, разорвал одежду. Она смогла убежать, потому что у него зазвонили смарт-часы и там высветилось, что звонит жена. Подруга сказала, что он никогда до этого не проявлял к ней никакого интереса. Пока я лежала в больнице, у меня было много времени на то, чтобы собрать эти истории и придумать, что с ними делать.
– Вы хотите начать проект по противодействию насилию?
– Пока что эта идея только на этапе формирования и поиска спонсоров. Я думала насчет ТВ-формата – как откровенный разговор психологов и сексологов с детьми. Нужно найти телеканал, который заинтересуется таким форматом. Но в целом у меня замысел более глобальный.
– Какой?
– В Украине нужна открытая база сексуальных преступников, как в Америке. У меня подруга живет в Лос-Анджелесе, она рассказала мне, как это работает: ты вбиваешь в базу свой адрес и тебе показывают данные людей (с именами, адресами и фотографиями), которые сидели за насилие, в радиусе четырех миль от тебя. У подруги таких оказалось аж 260 человек. Изнасилования – это глобальная проблема во всем мире. Для того чтобы ее не было, нужно на государственном уровне ввести во все школы Украины уроки сексуального воспитания и курсы самообороны. Например, вместо одного из уроков физкультуры, которую многие прогуливают.
– Если с курсом самообороны понятно, как это связано с противодействием насилию, то какая связь между секспросветом для детей и тем, что произошло с вами?
– Люди не рождаются насильниками. Очень часто это последствия травмы и сексуального насилия, пережитого в детстве. Причем из-за недостатка знаний на эту тему они могут даже не понимать сначала, что это – насилие. А потом эти люди вырастают и переносят свой травмирующий опыт на окружающих. Чтобы такого не было, нужно объяснять детям, как правильно называются половые органы, что такое секс, учить, что никто не имеет права их трогать. Если какой-то придурок захочет что-то сделать, но будет знать, что ему могут дать отпор и что ребенок как минимум сможет рассказать об этом родителям, он хорошо подумает, прежде чем напасть. К тому же я за то, чтобы педагоги, которые работают с детьми, регулярно проходили проверки у психологов и сексологов. Очень часто детей насилуют авторитетные преподаватели, которых родители ни в чем и не подозревают.
– То есть вы хотите ввести курс сексуального воспитания и самообороны в школах и тестирование для педагогов, правильно?
– Да, это намного полезнее уроков ОБЖ. Проблема в том, что введению таких курсов больше сопротивляются даже не педагоги, а зашоренные родители – таких очень много.
– Почему?
– Им кажется, что если их детям расскажут про секс, они тут же побегут все это пробовать. Важно донести обществу, что секс – это нормально и не постыдно. Мой сын в шесть лет знает о сексе. Знает правильные названия женских и мужских гениталий. А сколько у нас есть родителей, которые говорят детям, что у них там "цветочек" или "звездочка"?
– По-вашему, именно отсутствие комплексного сексуального образования провоцирует насилие?
– Да, и дети не знают, что с этим делать. Одна девочка говорила маме, что отчим берет ее конфетку. А мама отвечала, мол, тебе что жалко – поделись! Оказалось, что конфеткой в семье называли вагину. А отчим насиловал девочку несколько лет, пока она не подросла и не смогла маме нормально объяснить, что происходит. Вот поэтому нужно объяснять такие вещи детям, это не должно быть постыдным. Как у нас любят говорить: «Ой, не буду рассказывать дочке о сексе, а то принесет в подоле». Так в подоле как раз приносят те, кому ничего не объясняли про безопасный секс, контрацепцию. Да что о детях – у меня есть знакомые тридцатилетние девушки, которые не знают, что такое овуляция.
Анастасия и ее сын Захар. Фото: соцсети
Анастасии все труднее говорить – из-за шин челюсть сводит. Мы прерываемся, чтобы она смогла выпить обезболивающее. Я вообще удивляюсь, как она проговорила почти полтора часа, шевеля одними губами и не имея возможности открыть рот.
На тумбочке около кровати замечаю фотографии в рамке – Анастасии и ее сына Захара. Анастасия, несмотря на боль, с гордостью рассказывает о любимом ребенке.
– Мой Захар – очень умный мальчик. Он с трех лет начал читать, в четыре года мы подарили ему взрослый атлас про космос. Он выучил названия всех спутников, планет, что такое черная дыра... Даже я не все понимала в той книге (Анастасия смеется, пытаясь не показать, что смех дается ей с трудом). Захар даже участвовал в программах "Круче всех" и "Суперинтуиция" как самый юный астроном. А самое смешное, когда ведущий Сергей Притула выставил ролик с Захаром на своей странице, в комментариях начался такой хейт!
– Из-за чего?
– Люди писали, что я – какая-то больная мать, "задрочила" ребенка этими планетами. Или, наоборот, обесценивали – мол, все это может делать каждый ребенок... Знаете, я до нападения жила в своем мире, где меня окружали только хорошие люди. Но после этой ситуации в поезде поняла, что есть и плохие.
– Какие еще выводы вы сделали для себя после случившегося?
– Пожалуй, главное – надо себя любить. Когда я посмотрела на себя в зеркало, со сломанными носом и челюстью, опухшую и всю в синяках, я дала себе слово, что уже никогда не буду заниматься самоедством и критиковать свою внешность. Знаете, как обычно – все время придираешься к себе: то нос не такой, то ноги… Теперь я все в себе люблю. И это, кстати, еще к вопросу о домашнем насилии – почему жертвы не уходят, а терпят. Они просто себя не любят. Если ты любишь себя, то не позволишь так с собой обходиться.