Начавшееся разведение войск на линии фронта вовсе не означает, что там тут же перестанут гибнуть люди. И дело не только в продолжающихся обсстрелах – ежедневно на Донбассе подрывается на боевых минах и самодельных растяжках от одного до двух человек по обе стороны линии фронта.
И проблема с минами является одной из самых болезненных и труднорешаемых последствий войны на Донбассе.
Об этом свидетельствуют отчеты как иностранных благотворительных организаций, таких как британско-американская благотворительная организация The Halo Trust, которая занимается разминированием в Украине, так и мониторинги миссии ОБСЕ в Украине.
А по заявлению International Campaign to Ban Landmines – Международного движения за запрещение противопехотных мин от 5 марта 2019 года, на востоке Украины риску смерти от мин подвергается 220 тысяч детей.
"Страна" выяснила, как Донбасс за пять лет войны стал территорией, нашпигованной смертью.
Пластиковая смерть
2018 год, лето, Пески.
"Смотри вперед внимательно? Видишь пустырь перед позициями? Так вот, это не пустырь. А минное поле. Видишь мины? Нет? Это как в анекдоте с сусликом – его нет, но на самом деле он есть. Мины здесь посюду. Но ни мы, не сепары, не знают, где они. В 2014 году всю территорию вокруг ДАПа фаршировали минами все подряд. Сепары ставили, наши. Все фаршировали нейтралку. Но беда в том, что карт минных полей в 14-м вообще не делали, ставили растяжки, мины, где попало. Я попал в Пески в первый раз в 14-м, тогда спрашиваю, у уходящих на ротацию войсковых, где схемы, карты минирования? Мне в ответ, да вот там-то примерно – на "три часа" когда-то Вася ставил три противотанковых, там-то, на "12 часов", метрах в пятидесяти отсюда, - Петя раскидал с десяток "пехоток" (противопехотных мин - Ред.), и четыре растяжки поставил. Но Вася дембельнулся месяц назад, а Петя погиб. А еще говорили, что предыдущая бригада МОНок (МОН-50 - противопехотная осколочная мина направленного действия - Ред.) с десятка три понаставила метрах в 100 отсюда на "нуле", - описывает мне вид на нейтральную полосу из амбразуры опорного ДЗОТа боец с позывным "Тарас".
"После 2015 года на "нуле" здесь ни один сапер не бывал, никто не берется. После того, как аэропорт сепары взяли, наши при отходе еще больше накидали мин. Причем, сыпали не жалея, без счета. По нашим прикидкам здесь на один квадратный метр по две мины. Поэтому вот уже полгода здесь на нуле ни один снайпер и ни одна ДРГ не ползают. Ни с той стороны, ни с нашей. Никто не знает, где можно нарваться на сюрприз. Если снайпера работают, то с максимально дальней дистанции, почти наугад. Если вдруг поступит команда атаковать Донецк с этой стороны, то впереди штурмовых частей придется пустить сплошным валом УРки и БМРки (инженерные бронированные машины разминирования УР и БМР - Ред.). Но даже это даст не даст никаких гарантий, что все мины будут взорваны. Поэтому за машинами придется пускать веером саперов. Но в том-то и фишка, что многие мины невозможно обнаружить. И разминировать их невозможно. Они пластиковые, металла в них нет. Миноискатели от них не "звенят", - продолжает рассказывать о минировании "Тарас".
Мины, которые практически невозможно обезвредить – реальность этой войны. Речь идет о противопехотных минах ПМН-2. Дело в том, что в этом типе мин нет металла, они полностью состоят из пластика и боевого заряда.
Внешний вид ПМН–2 напоминает невинную с виду зеленую хоккейную шайбу, только больше размером. Взрыватель - сверху, черный крестовидный выступ, срабатывает от обычного нажима. Для срабатывания мины достаточно всего десять килограмм – то есть привести ее в действие может даже ребенок.
Для установки такого "сюрприза" не нужны специальные навыки - взводятся эти мины наподобие заводной игрушки – сбоку. После этого мина сама себя начинает приводить в боевое положение, нагревая боевой заряд от 30 секунд до 10 минут в зависимости от погоды и температуры окружающей среды. После этого мину можно просто поставить на землю, забросав листьями, бросить в лужу – она герметична, либо замаскировать срезанным слоем почвы.
Мины ПМН и ПМН-2 стандартной комплектации
"Я вам этого не говорил – об этом никто официально не скажет ни в Генштабе, ни в Минобороны. Но правда в том, что "шайбы" (пластиковые ПМН-2), активно используют обе стороны. Как сепары, так и наши. В газетах и телеке журналисты иногда показывают ПМН-ки, типа, вот клятые сепары раскидывают запрещенные мины. Но это, мягко говоря, вранье. Действительно, с "той" стороны, у сепаров ПМН-1 больше, россияне их много завезли. Но и у нас их хватает, хотя официально они на вооружении не состоят. До 2014 года их много хранилось на складах, их даже официально уничтожали. Но после 14-го много "шайб" уехало на фронт. Зимой их часто просто раскидывают по сугробам буквально веером по обе стороны фронта. Летом – прячут в траве, или прикапывают немного. Боевой заряд безосколочный, направлен прямо вверх – рассчитан на серьезное ранение одного бойца. Взрослому при подрыве на "шайбе" просто отрывает стопу или голень. А вот ребенку от ПМН-2 – верная смерть. "Шайба" может ждать свою жертву десятками лет, она практически вечная. Сколько ПМН-2 сейчас на Донбассе – уже никто не знает, их тысячи", - рассказывает майор украинского саперного подразделения в ООС Николай Ф.
По мнению офицера, разминирование Донбасса после окончания войны может занять несколько десятков лет. И не факт, что все мины удастся обнаружить.
Притаившаяся гибель
Сейчас пластиковые пехотные мины – а их кроме ПМН-2 существует еще несколько видов, можно "вычислить" лишь при помощи специальной аппаратуры, которая измеряет температуру определенного участка местности – пластиковые мины на боевом взводе теплей, чем окружающая среда.
Также пластиковые мины могут обнаруживать собаки. Но в условиях позиционной войны, в которую давно превратилась ООС – операция объединенных сил, на линии фронта ни собак, ни специальную аппаратуру не используют. Разминируют пластиковые шайбы пока методом "тыка" - бросками обычных толовых шашек, которые, взрываясь, заставляют детонировать ПМН-2.
Впрочем, пластиковые "сюрпризы" лишь верхушка смертоносного айсберга, в который превратились тысячи гектаров земли Донбасса. После 2014 года, по информации Минобороны, на контролируемой Украине территории удалось разминировать лишь основные автомобильные дороги – около 1300 километров, более 700 километров железной дороги и… всего около 60 гектар полей.
Интересно, что помимо саперных частей ВСУ, разминированием взятых под контроль Украины территорий, занимаются и другие организации – от государственных служб ГСЧС, "Гражданского разминирования" Укроборонсервис, до благотворительных иностранных компаний.
Однако за прошедшие пять лет, по информации источников Страны в Минобороны Украины, совместными усилиями всех этих организаций удалось разминировать лишь около 3% территории.
В некоторых районах Донбасса заминированными остаются почти все пахотные поля вокруг давно занятых ВСУ поселков – относительно безопасными остаются лишь главные автомобильные трассы.
А чем ближе к линии разграничения, тем больше риск, отойдя лишь на метр от обочины, подорваться на мине.
Вот лишь несколько сводок о заминированных территориях из ежедневных сводок миссии ОБСЕ в Украине.
Фактически наблюдатели ОБСЕ ежедневно докладывают об обнаруженных минах по обе стороны фронта. Больше всего мин – перед передними линиями обороны. Именно они останутся в качестве буферной зоны между противниками. Но по факту – это мертвые зоны, на которых гибнет все живое.
Конвенция запрещает, но минируем
Официально Украина входит в число стран, ратицифировавших Оттавский договор 1997 года – конвенцию о запрете противопехотных мин. Россия конвенцию не подписала.
Однако, несмотря на подписанную конвенцию, факт остается фактом – ВСУ по-прежнему использует противопехотные мины. Но официально этого никто не подтвердит.
Отрицая использование противопехотных мин, мягко говоря, лукавят все – от украинского правительства и военных до международных организаций вроде ОБСЕ и ООН.
Дело в том, что минирование ВСУ противопехотными "сюрпризами" в ООС на Донбассе маскируется "легкой" подменой терминов. По расходным ведомостям боекомплекта и взрывчатки противопехотные мины в ВСУ теперь обозначаются "инженерным боеприпасом".
Под этим термином может скрываться все что угодно. От мин направленного действия типа МОН – не дающих шансов выжить даже одетому в бронежилет человеку от 50 до 90 метров от взрыва.
До "выпрыгивающих" мин типа ОЗМ – получивших в войсках говорящее прозвище "черная вдова" и "ведьма", нажимных пластиковых "лепестков" ПФМ-1 и "шайб" ПМН-2.
От обычных растяжек с гранатами где-нибудь в лесопосадке, до самодельных фугасов, созданных "на коленке" армейскими "Кулибиными", установленных и ждущих своих жертв годами.
Казалось бы простым дипломатическим действием, если Украина на момент начала войны на востоке могла бы выйти из Конвенции по запрету противопехотных мин, если они, с точки зрения армии, нужны для ведения боев.
Однако, согласно пункта 3, статьи 20 Оттавского договора, Украина, подписавшая этот документ в 2005 году и вступившая в войну в 2014 году, просто не может отозвать свою подпись и снова начать использовать это оружие!
"Статья 20
Срок действия и выход
1. Настоящая Конвенция является бессрочной.
2. Каждое государство-участник в порядке осуществления своего
государственного суверенитета имеет право выйти из настоящей
Конвенции. Оно уведомляет о таком выходе все другие
государства-участники, Депозитария и Совет Безопасности
Организации Объединенных Наций. В таком уведомлении о выходе
должно содержаться полное объяснение причин, мотивирующих такой
выход.
3. Такой выход вступает в силу только по истечении шести
месяцев со дня получения Депозитарием уведомления о выходе. Однако
если на момент истечения этого шестимесячного срока
государство-участник, заявившее о выходе, вовлечено в вооруженный
конфликт, выход вступает в силу лишь после окончания этого
вооруженного конфликта.
4. Выход государства-участника из настоящей Конвенции никоим
образом не затрагивает обязанности государств продолжать
выполнение обязательств, взятых в связи с какими-либо
соответствующими нормами международного права".
К слову, то, о чем предпочитают вслух не говорить в Генштабе, Минобороны и пресс-центрах ООС – фактическое использование ВСУ противопехотных мин противоречит не только Оттавскому договору и международной Конвенции о запрете противопехотных мин.
Это также противоречит Закону Украины о противоминной деятельности, вступившему в силу 25 января 2019 года.
Но как прокомментировал один из украинских офицеров ООС, доказать применение ВСУ запретных противопехотных мин в войне на Донбассе крайне трудно – нужно заснять видеокамерой установку мин, и предоставить доказательства достоверности этой записи. На самом деле, доказывать это не выгодно ни военным, ни гражданским чиновникам Украины.
"Ответ на вопрос, кто же заминировал Донбасс – вполне стандартный, вам его озвучат в любом пресс-центре. Конечно, сепары! Даже если мины вроде ПМН-2, которые не дают разнос осколков в стороны, находятся на расстоянии нескольких метров от украинских позиций – значит, это диверсанты сепарские подкрались, и установили. Либо наши войска заняли старые позиции сепаратистов, которые они же и минировали, но почему-то… позади своих траншей. А наши войска устанавливают лишь "инженерные боеприпасы" и сигнальные петарды", - поделился боец ВСУ.